Александр Черных
(По поводу перевода книги: М. Пастуро. Геральдика. М.: Издательства «АСТ», «Астрель», 2003)
«…Идущий лев, златом ощеренный и златом же защищённый…, …крест, смежный с четверкой застывших дельфинов, обтянутых золотом, … обрезанное сверху стропило небеличья меха… под лазурной главой, нагруженной двумя золотыми дроздицами.., …крест Андреевский, багрянцем обручённый, и с четырьмя пятилистниками лазурью смежный на бруске… накрытом втулкой…, размещённой над провалом и надо всем, и накрывающей всё».
Этот волшебный текст открывает книгу и выдается за слова французского ученого Мишеля Пастуро, вся жизнь которого со студенческой скамьи посвящена тому, чтобы избавить историческую геральдику от подобного «накрывающего всё» изложения. Пастуро — один из лучших знатоков геральдики в современном мире, и появление его популярного труда в нашем отечестве, не избалованном хорошей исторической литературой по геральдике, можно было бы только радостно приветствовать. Но — увы! — эта (см. начало) абракадабра встречает нас уже на второй стороне обложки книжечки, удостоившейся перевода. За каждой строкой авторского текста стоят годы исследовательского труда, но предлагаемый перевод таков, что читающей публике становится непонятно, чем был занят чудак-француз все эти годы?
Чем же так привлекателен предлагаемый перевод? Ведь не опечатками, вроде «Геракса с гербом Медичи» (с. 137) или тем, что город «Лаон» (с. 100) в отечественной исторической литературе более известен как Лан, а Большая Гейдельбергская рукопись — как Кодекс Манессе, а не «Кодекс Манесс» (с. 47, 51, 134, 139). Конечно, интересно было бы знать, откуда в Западной Европе XVII-XVIII вв. появились «разночинцы» (с. 85, 104) или почему приводимое число гербов в Беленвильском гербовнике — 1300 (с. 55), ведь обычно их в нем насчитывают 1738. Забавно угадать, что под «гербовником Гелрэ» (с. 110) имеется в виду Гельдернский гербовник… Но гораздо больше беспокоят «открытия» этого перевода в области геральдики.
Уже в самом начале книги появляются таинственные «гребни», украшающие шлемы (с. 27, 68, 86, 104, 122). В действительности это давно известные нашлемники, шлемовые эмблемы. Иногда, правда, перевод являет их в особо уникальной форме — «гребень-надшлемник» (с. 71).
К таким же открытиям, или — точнее — изобретениям, относится и употребление загадочного слова «доли» применительно к почетным фигурам и сечениям (с. 64). Весь этот квазитеоретический текст с повторяющимися «долями» — темнее иного средневекового. Заодно изобретена новая геральдическая фигура — «укосы» (с. 50); даже не знаю, что имелось в виду. Применительно к гербу английского короля Эдуарда III употреблено мрачноватое понятие «четвертованный» (с. 49). Действительно, у слова «ecartelé» есть такое значение, но нельзя же делать вид, что переводишь нечто абсолютно неведомое — у этого геральдического термина существует русский эквивалент: четверочастный (кстати, известный автору перевода — с. 64, 130). Но слово, видимо, понравилось, и далее перевод рисует жуткую картину: «случай многократно четвертованного герба» (с. 119).
Особого рассмотрения заслуживает так называемая «дроздица». В книге следующий текст: «Условная птица, которую рисовали во французских гербах, именовалась «дроздицей» (merlette), хотя сходства с самкой дрозда она не имела» (с. 62). В русском языке слова «дроздица», скорее всего, отсутствует (до этого момента отсутствовало), или же относится к очень большим редкостям. Зачем изобретать? Есть для этой условной птицы (очень редко, но встречающейся и в русской геральдике) французский термин мерлетта — пусть мерлеттой и будет. Тогда и выглядела бы фраза и проще, и понятней: «Условная птица, которую рисовали во французских гербах, именовалась «мерлеттой» от фр. «merlette» — самка дрозда, — хотя сходства с самкой дрозда она не имела». Но переводчик, чуждый геральдической терминологии, изобрел это слово, полюбил его, и стал употреблять (с. 101 и др.). В словаре, о котором пойдет речь ниже, она присутствует даже с пояснением: «дроздица — птица сбоку» (с. 122). А ведь это не художественная литература, и в оригинале — термин, а не «просто слово».
Сложнее обстоит дело с бризурами. Трудное слово. То, что им обозначается — еще труднее для исследования. Однако буквальный перевод французского «brisures» (трещина, надлом, обломок) словом «изломы» вряд ли можно признать успешным. Никаких изломов здесь нет, а есть изменение, видоизменение герба, его модификация и т. п.; при этом опять обнаруживается, что термин «бризуры» переводчику известен (с. 76). То, что в переводе названо «системой изломов» (с. 136) — это система бризур. Производные выражения, вроде «изламывать» фамильные гербы» (с. 76), «в «изломанных»… гербах» (с. 105), «герб Франции с изломом» (с. 99) или «перевязь, «изломанная» серебряной каймой» (с. 106) — не лучшие с точки зрения как русского, так и геральдического языка. Есть действительные проблемы, есть двусмысленные термины и вкусовые пристрастия — и время выберет лучшее (как это произошло с термином «ламбрекен» (с. 68, 123), вместо которого в русской геральдике пользуются термином «намёт»), но наш переводчик оказался «выше» подобных «мелочей».
На с. 88 приведено такое описание герба Мадора де ла Порт: «На зелени изломанная нить и 3 лоскута серебром». Но ведь тут же помещен не только риcунок герба, но и его французский блазон, соспоставив которые нетрудно понять, что в действительности герб таков: в зеленом поле узкая серебряная перевязь (или «нитевидная перевязь», или просто — «нить в перевязь») и три серебряных титла в главе. Иногда — в зеленом поле [одно] серебряное титло с тремя зубцами» (последний вариант и изображен). И никакой «изломанной нити», и никаких «лоскутов серебром»! А присутствующие рядом блазон и герб Ланселота читаются не как «на золоте во главе лучистая полая звездица чернью», а в золотом поле в главе черное шпорное колесико» (с. 89), поскольку здесь же ясным французским языком сказано «vne mollette d’esperon». Звездица же — реальная часть богослужебного инвентаря — выглядит иначе.
М. Пастуро утверждает, что геральдическая речь звучит поэтично и загадочно, однако в представленном переводе она впечатляет иным. Вообразите себе «на шахматной доске червленью и золотом три столпа с кружевными зубцами, накрытыми беличьим мехом, а тот, что посередине, нагружен багряным крестиком в обруче» (с. 92).
Блазоны переводчику явно не даются, и большинство их в этой книге (с. 120, 123, 127, 128) — достойные соперники цитат из книги П.И. Карпова «Творчество душевнобольных». Да, блазоны переводить тяжело! Но зачем на с. 56-57 перевода называть их «примерами построения гербов», если у М. Пастуро — «exemples des blazons», т. е. примеры блазонов? При чем здесь построение? Если уж это и примеры, то неумения переводить.
Отдельная категория замечаний связана с общим качеством перевода. Некоторые — просто досадные мелочи. Так, «Лебретонский гербовник» (с. 134) на самом деле — Гербовник герольда Ле Бретон, а «Гербовник Вильгельма Ревельского» (с. 137) не имеет никакого отношения к Эстонии: речь идет о Гербовнике Гийома де Ревéль. «Библиотека Бодлея» (с. 136) более известна нашей исторической науке как Бодлеянская. «Знаки германских домов» (с. 134) во избежание двусмысленности лучше было б перевести как германские домовые знаки. Девиз «Humble et loyal» (с. 71) переводится не существительными (смирение и верность), а прилагательными. Замечу, что квалифицируемый как «небольшой гербовник Золотого руна» (с. 84) на самом деле является обладателем неправильно переведённого имени собственного — Малый гербовник Золотого Руна (в отличие от также существующего Большого). Название издания Archives héraldiques suisses (Швейцарские геральдические архивы) переведено почему-то как «Швейцарские геральдические знаки» (с. 107).
Некоторые «открытия» перевода связаны с переводами-толкованиями, к тому же неверными. Marches d’armes — это отнюдь не «гербовое поле» (с. 55), а гербовая провинция, т. е. подведомственная определенному герольду территория: вполне географическая, а не геральдическая.
Интересно было бы знать, кто такие «гербовые герольды» XIII века (с. 89). Фраза на другой странице, повествующая о том, что Ф. Рабле не упускал случая посмеяться над «гербовыми герольдами» (с. 104) убеждает, что это не случайная, а устойчивая ошибка. А что, есть «негербовые»? Или просто добавим к списку оксюморонов? Венчает дело выражение «представление гербов гербовым герольдам» (с. 106-107); к сожалению, неверный перевод сего — сюжет известный. Текст следует переводить не в дательном, а в творительном падеже — представление гербов герольдами, что и изображено на рисунке здесь же: гербовый король Бретань в сопровождении двух персевантов представляет гербы герцогу де Бурбон. Кстати, в списке подписей к иллюстрациям стилистика и грамматика перевода крепчают: «представление гербов герольду гербов турнира» (с. 137).
Среди переводов геральдических терминов некоторые выделяются красотой особой мощи. Вот такой, например, замечательный текст: «Топоры, как было принято их изображать в цветах блазона с начала XVII в.» (с. 134), — относится к рисунку на с. 47, где никаких топоров нет. Еще бы и увы: hachures, которые присутствуют во французском тексте, лишь этимологически связаны с haches (топорами), но буквально означают — «насечки», и правильно переводятся как штриховка, шраффировка. К счастью, это «открытие» присутствует только в списке подписей. Плодом завидной легкости в словотворчестве следует считать и такой шедевр как «трактат о блазонике» (с. 134) вместо понятного трактат о гербах, геральдический трактат.
Когда приводится расширенная цитата из того же Ф. Рабле, то почему было не воспользоваться текстуально более точным и давно изданным переводом П. Любимова, и не оставить принятое название известного трактата Геральдика цветов (Blason des couleurs), а не изобретать смешную «Гербовую науку о колерах» (с. 104)?
Что значит выражение «чрезмерно защищённые щиты» (с. 117)? Каким образом «гербы наслаждаются той же защитой, что и семейное имя» (с. 118)? Что такое «юридические суды» (с. 118)?
Каким образом геральдическая лилия в гербах «нагружается геометрическими долями, которые заполняются одноцветными полями» (с. 101), я, вслед за бессмертным героем анекдотов, не только нарисовать, но и представить себе не могу.
Отдельный разговор — словарь, или «Сотня слов, чтобы объясниться». Объясниться действительно имеет смысл. Я предполагал использовать в качестве примеров только приведенные выше. Однако оказалось, что «все запущено» гораздо сильнее. Поэтому тот, кто дочитал до этого места, дальше может не читать, потому что дальше лучше не будет.
Мишель Пастуро пишет, что достаточно двух часов, чтобы освоить геральдические термины (с. 120). Слова ученого, видимо, были поняты несколько расширительно и к тому же буквально: было решено, что этого времени достаточно и для перевода на другой язык комплекса специальной терминологии. При этом искушенный и лукавый Пастуро считает необходимым растолковать своим соотечественникам, природным французам, недоступные им термины их родного языка. А наш любезный переводчик считает, что нет ничего проще. Пастуро переводит с французского старинного, с французского геральдического на французский общекультурный — в основном опуская дискуссионные и темные термины. Чтобы остались кристально ясные. За что ему от всех merci. У нашего перевода позиция другая: там, где не знаем — изобретём. Так снова появилась возможность узнать о геральдике «много нового».
Нет даже смысла обращаться к исходному французскому тексту словарика Пастуро, ибо он феноменален именно на русском. Строго говоря, он — вне критики. Я не берусь воспроизводить весь словарь, но мне понравились многие его намеки, предлагающие некую интеллектуально-геральдическую игру. Первым в этом ряду появляется цвет «багрянец» (с. 120), в котором, впрочем, довольно легко предположить общеизвестный пурпур (см. с. 126). В слове «вздыбленный» (с. 120) предлагается угадать термин восстающий. Вместо «защищённый» (с. 122) следовало бы дать устоявшийся термин вооружённый (т. е. с вооружением, под которым в геральдике понимаются такие детали изображения животных или чудищ, как глаза, языки, рога, когти, копыта, — если они окрашены иначе, чем тело). Двусмысленное выражение «надо всем» (с. 124) на русский язык переводится термином поверх всего. «Орех» (с. 124) — это обычный просечной (или сквозной) ромб. «Отягощённый» (с. 125) означает «обременённый» (правда, на этой основе создан маленький шедеврик: «отягощённый в частях» (с. 125), — вместо обремененный в четвертях). Хорошо для современного русского языка смотрится словечко «повёрнутый» (с. 126), в геральдике переводимое термином обращённый. Под словом «шатер» (с. 131) прячется, видимо, обычное геральдическое остриё. «Расцвеченный» (с. 127) большинству известен в форме термина процветший. «Родящийся зверь» (с. 127) — это рождающийся, а еще лучше (потому что привычнее) — возникающий.
Проверьте сами свои знания на терминологических загадках: «надчетверочастный щит» (с. 124), «остроплённый» (с. 124), «препоясанный» (с. 126), «разлапистый» крест (с. 126), «ромбированный» (с. 127) «движимость, усеянная безантами» (с. 127), «спорно (вооруженный)» (с. 129); фигуры, «отягощенные мелкой движимостью» (с. 130) и прочая, и прочая…
Игра может быть усложнена, если использовать приводимые в словаре объяснения. Так, при чтении объяснений к понятиям «перевязанный (прямо) щит или фигура» или «перевязь (прямая)» (с. 125) следует иметь в виду, что на самом деле речь идет о чередовании перевязей вправо — или просто о правой перевязи, перевязи вправо, поскольку у французского droite не одно значение. К блистательным находкам относятся «обратно перевязанный щит или фигура» (с. 124), поскольку так прихотливо и необычно выражены термины левая перевязь и, видимо, скошение влево.
Геральдический мех — это не «сочетание эмалей» (с. 124)! Никакой «пушнины» в гербах нет (пушнина — это обобщенное название сырья)! «С лоскутами — это малая фигура в виде горизонтальной поперечины» (с. 128) — сказано про довольно распространенное в геральдике и уже упомянутое выше титло с зубцами. Трудно без вопросов согласиться со вторым объяснением слова «пересечение», настаивающем на том, что так «говорится о членах какого-либо животного, расчленённых некоторым недвусмысленным образом» (с. 125).
Далее вовсе непонятно — «втулка: безант, но не золотой и не серебряный» (с. 121). Не беда, что это противоречит утверждению «безант всегда из золота или серебра» (с. 120), но что же это вообще такое — «втулка»? Зачем нужны малоупотребительные в русском гербоведении «десница» (с. 122) и «шуйца» (с. 131)? Просто как перевод dextre и senestre? А смысл? Почему «орлицей называется фигура орла, если их на щите показано не менее трех» (с. 124)?
Вертикальные полосы в европейской геральдике не называются «столпами» (с. 111, 129). «Столп» — это красиво и величественно, но в геральдике эта фигура называется просто столбом. Хуже другое: столб — никак не деление, а фигура. «По столпам серебром и лазурью…», «столпы лазурью и золотом» (с. 129) — имелось в виду, надо полагать, всего лишь чередование столбов.
Увы, в ряде случаев трудно понять, что же именно имелось в виду. Активное словотворчество в малознакомой области в целом восхищает, однако отдельные перлы типа «раскрещение» креста, «раскрещенный крестик» (с. 127), «раскрещенные крестики на колышках» (с. 129) — пугают. Словари и энциклопедии должны склониться ниц перед логикой объяснения термина противообращенные, который в тексте переведен так: «спиной к спине». Не удержусь, приведу полностью: «спиной к спине: так говорят о паре фигур, обычно одинаковых, расположенных бок о бок тыльными частями навстречу» (с. 129). Это как? Под словом «полёт» имеется в виду действительно своеобразный термин для обозначения двух крыльев, который в нашей геральдике издавна звучит как лёт. Но к приводимому объяснению этой фигуры — «составленной из двух соединенных крыльев, расположенных спина к спине так, что остриё соединения направлено вверх» (с. 126) — стоит присмотреться внимательнее и проверить свою способность формировать визуальные образы. Где у крыльев «спина»? А где «остриё соединения»?
Да, язык геральдики своеобразен, но система геральдической терминологии, которая делает его не только лаконичным, но и понятным — существует. И если даже делать вид, что ее нет, то некоторая архаичность геральдической терминологии — не повод для того, чтобы чувство русского языка отказывало так часто. Пример тому — термин «урезанный» (с. 130) для обозначения усеченных фигур. Геральдическая терминология системна, и невнимание к этому факту чревато тем, что ошибки будут вылезать совершенно неожиданно.
Почему так много ошибок в подписях, если предположить, что их делал тот же человек, что и основной текст? Только потому, что они лаконичны и конкретны, и не дают возможности за счет построения фразы уйти от непонятого? Но, в конце концов, неужели нельзя было один раз прочитать всю книгу, чтобы табард называть везде одинаково?
Книга вышла в серии «Традиции — Открытие». Увы, всё верно: ей не удалось уйти от традиции безалаберных изданий по геральдике, а уж сколько открытий сделано — ни в гербовнике нарисовать, ни блазоном выразить.
Таким образом, за исключением полностью провальных текстов блазонов и отдельных искажений, основным текстом книги можно пользоваться. Это, конечно, ни в коей мере не относится к приложенному словарю геральдической терминологии. Да, геральдические тексты по многим причинам переводить трудно, и не случайно существуют различные мнения специалистов о переводе или значении отдельных терминов. Но некоторая традиция в русском гербоведении бесспорно есть, и игнорировать ее нельзя, хотя бы из уважения к неспециалистам (специалистов как раз не жалко: они улыбнутся, — дескать, — жаль! книга-то написана хорошо и полиграфически издана симпатично, вот только переведена и отредактирована не блестяще). Главная беда в другом.
Люди, как ни странно, еще верят тому, что написано старательным переводчиком и проверено старательным редактором. Популярная книга предназначена для неспециалистов, а вот как раз им-то и надо раскрывать ее с осторожностью. Я вряд ли взялся бы за несвойственный мне жанр, тем более, что книга вышла давно (да и мало ли таких русскоязычных опусов!) — если бы имя Мишеля Пастуро не привлекало к ней читателей и не обманывало их. Многие годы выслушивая мнения, почерпнутые студентами из современной отечественной геральдической литературы, я убедился в том, насколько вредоносен безответственный подход к тому, что не является общераспространённым знанием, требует от читателя некоторых интеллектуальных усилий в овладении материалом — и уже хотя бы только по одному этому не должно становиться генератором глупостей в самом начале.
* * *
Опубликовано на сайте «Геральдика сегодня» 10.12.2006