Евгений Пчелов

 

Личность и труды барона Бориса Васильевича Кёне получили в геральдической историографии крайне резкую отрицательную оценку. Такая репутация сложилась у Кёне ещё при жизни, но в дореволюционный период отношение к деятельности Кёне было более взвешенным, вплоть до появления в 1915 г. большой работы П.И. Белавенца об истории государственного герба в имперский период, по сути являвшейся запоздалой полемикой по поводу кёневского варианта герба и особенно актуальной для периода Первой мировой войны, когда обострилась борьба со всем немецким и австрийским. Позиция Белавенца вкупе с негативной характеристикой личности Кёне многими его современниками повлияла и на современную историографию. Практически в каждом труде по истории государственной геральдики России авторы отзываются о создателе имперского герба с саркастической неприязнью и каждый считает своим долгом привести отрывок из так называемой «Археологической оды» Е.Е. Люценко, написанной в 1870 и 1878 гг. и посвящённой барону В.Г. Тизенгаузену, весьма популярной в своё время в научных кругах:

«…Различных государств кресты 
На шее у него болтались,

Развешенные в три ряда, 
Здесь было всё: медали, знаки 
И даже, наконец, звезда 
Персидской бешеной собаки.

Берлинский партикулярист, 
Шпион по иностранной части, 
Как самозванный геральдист 
Добился он на службе власти…»

(и т. д. «Звезда персидской бешеной собаки»: имеется в виду персидский орден Льва и Солнца. — Е.П.). Впрочем, цитируется «ода» крайне избирательно и далеко не в лучших своих местах [1].
________________________
[1] Полный текст, посвящённый Кёне, см.: 1. Стихотворения археологов Е.Е. Люценка и барона В.Г. Тизенгаузена / Сообщил А.И. Маркевич // Известия Таврической учёной архивной комиссии. Симферополь, 1910. N 44. С. 77–78; 2. Примечания к стихотворениям археологов А.И. Маркевича // Там же. 1911. N 45. С. 70–71.

Такое единодушие, основанное на заранее сформированном мнении, не позволяет более трезво, без излишней эмоциональной экзальтированности оценить вклад Кёне в российскую науку и геральдическую практику. Работ, посвящённых этой теме, за исключением небольшого текста С.Л. Плотникова [2], практически не имеется. Целью данного очерка является краткий обзор истории жизни и деятельности Кёне, одного из самых любопытных деятелей истории российской геральдики.
________________________
[2] Плотников С.Л. «Б.В., барон…, управляющий Гербовым отделением Департамента Герольдии Сената, археолог, нумизмат, геральдик» // Десятая Всероссийская нумизматическая конференция: Тез. докл. и сообщ. М., 2002. С. 313–314.

Борис Васильевич Кёне и его баронский герб в Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи (ОГ XII, 40; художник — Александр Фадеев)

Бернгард Карл (в России — Борис Васильевич) Кёне (4/16.7.1817, Берлин — 5.2.1886, Вюрцбург, Бавария) [3] родился в семье тайного государственного архивариуса, берлинского еврея, принявшего реформатское вероисповедание [4] (сам Кёне и его сын остались протестантами, несмотря на то что связали свою жизнь с Россией, а внук уже был православным). Он рано увлёкся нумизматикой и свою первую работу в этой области («Монетное дело города Берлина») [5] опубликовал в возрасте 20 лет, ещё когда был учеником берлинской гимназии имени Фр. Вердера.
________________________
[3] Кёне посвящены биографические статьи в нескольких энциклопедических изданиях: Русский Биографический словарь. Т. 8. СПб., 1897. С. 614–615; Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: Биографии. Т. 5. М., 1994. С. 768; Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. Словарь нумизмата. М., 1993. С. 131; Отечественная история: История России с древнейших времён до 1917 года: Энцикл. Т. 2. М., 1996. С. 547–548 (автор статьи Ю.И. Штакельберг); Рыхляков В.Н. Петербуржцы — авторы работ по генеалогии и истории семей: Биобиблиограф. справ. СПб., 2003. С. 99–100. Биографические сведения о нём можно также найти в тр.: Веселовский Н.И. История Императорского Русского Археологического общества за первое пятидесятилетие его существования. 1846–1896 гг. СПб., 1900; Спасский И.Г. Нумизматика в Эрмитаже: Очерк истории Минцкабинета — Отдела нумизматики // Нумизматика и эпиграфика. [Т.] 8. М., 1970. Архивный фонд Кёне имеется в РГИА (Ф. 1493). 
[4]. В ряде изданий можно встретить информацию, что Кёне будто бы происходил «из патрицианской семьи вольного города Бремена». С.В. Любимов отмечает, что род Кёне происходит из Вюртемберга [Любимов С.В. Титулованные роды Российской Империи. М., 2004 (1-е изд. — СПб., 1910). С. 239]. 
[5]. Das Muenzwesen der Stadt Berlin: Ein historischer Versuch. Berlin, 1837.

Затем Кёне учился в Лейпцигском и Берлинском университетах, в 1841 г. защитил диссертацию о монетах Фридриха II Бранденбургского и получил звание приват-доцента Берлинского университета по кафедре нумизматики и археологии. Он также стал одним из активных деятелей, а затем и секретарём Берлинского нумизматического общества, а в 1841–1846 гг. руководил изданием журнала по нумизматике, сфрагистике и геральдике [6]. Вообще Кёне имел превосходные организаторские способности и, в частности, умел хорошо поставить издательское дело, что впоследствии пригодилось ему в России [7].
________________________
[6] «Zeitschrift fuer Muenz-, Siegel- und Wappenkunde», возобновлён в 1859 г. 
[7] По отзыву Н.И. Веселовского, Кёне был «великий» мастер издательского дела, «относившийся к печатанию с полною любовью и внимательностию» (Веселовский Н.И. Указ. соч. С. 306).

С Россией Кёне заочно познакомился ещё в начале 1840-х годов. Известный нумизмат Яков Яковлевич Рейхель, служивший в Экспедиции заготовления государственных бумаг, владелец одной из крупнейших нумизматических коллекций, обратил внимание на молодого человека, вскоре ставшего его помощником в собирательстве и «представителем» в немецких нумизматических кругах. После окончания университетского курса Кёне впервые приехал в Петербург. В Берлин он вернулся с твёрдым желанием поступить на русскую службу и выступил претендентом на свободную тогда кафедру археологии в Петербургской Академии наук (чего так и не произошло). В результате протекции Рейхеля 27 марта 1845 г. Кёне был определён помощником начальника Первого отделения Императорского Эрмитажа (Первое отделение включало собрания антиков и монет, им руководил крупный нумизмат Флориан Антонович Жиль) с чином коллежского асессора [к концу жизни Кёне дослужился до тайного советника (1876)]. Следует подчеркнуть, что именно в это время, во второй половине 1840-х - начале 1850-х годов, в Эрмитаже велась самая активная работа (под непосредственным руководством Николая I) по созданию собственно музея, открытого для публики, в новом здании (Новый Эрмитаж), строившемся по проекту Лео фон Кленце.

В Петербурге Кёне развил бурную деятельность. Упорное желание попасть в Академию наук, причём по археологическому «направлению», стимулировало не только активное изучение им археологии, но и его не менее активную организаторскую работу. Стремясь обрести нужный вес в научных кругах, Кёне выступил инициатором создания в России специального нумизматического общества, но поскольку археология неизбежно привлекала его, он соединил две эти науки под одним «административным» названием — так появилось Археологическо-Нумизматическое общество в Петербурге (позднее Русское Археологическое общество), наименование которого Кёне попытался объяснить уже на первом его заседании (17 июня 1846 г.), подчёркивая тесную связь археологии и нумизматики. Президентом общества согласился стать герцог Максимилиан Лейхтенбергский, вице-президентами стали Жиль и Рейхель, секретарями — И.А. Бартоломей и Кёне. По сути, вся организационная работа легла на плечи предприимчивого иммигранта, который сразу же постарался придать ей как можно более широкий размах. Работа в обществе выявила несколько характерных черт деятельности Кёне. Во-первых, он сумел организовать издание «Записок» общества, шесть томов которых увидели свет в 1847–1852 гг. Во-вторых, Кёне отличала большая научная активность, он выступал практически на каждом заседании, а его интересы были крайне разнообразны. Достаточно сказать, что когда в разросшемся обществе в 1851 г. образовались три отдела (русской и славянской археологии, восточной археологии, древностей и западной археологии), Кёне записался во все три и в третьем был избран секретарём. Наиболее крупной его научной работой этого периода стала книга «Исследования об истории и древностях Херсонеса Таврического» (СПб., 1848). В-третьих, Кёне стремился пропагандировать себя и общество в европейском масштабе. На нём лежала вся переписка с иностранными учёными. Работы самого Кёне известны на семи языках. А иностранные научные общества неизменно принимали его в свои члены, так что к концу жизни он являлся членом 30 зарубежных обществ и академий (в Петербургскую он так и не попал). Кстати, ориентированность на Запад привела к тому, что Кёне старался не допускать на заседаниях докладов на русском языке (только на французском и немецком, издание «Записок» общества осуществлялось на французском, немецком и русском языках), и лишь после того как в общество вступил этнограф и археолог Иван Петрович Сахаров (1807–1863), русский язык был восстановлен в своих правах. В период деятельности Кёне в обществе и его работы в Эрмитаже открылась ещё одна его, нелицеприятная, черта, отталкивавшая многих общавшихся с ним людей — «искательство», стремление заручиться поддержкой значительных фигур чиновного мира. И действительно, со временем Кёне сумел войти в доверие и к гр. В.Ф. Адлербергу, и к гр. П.А. Шувалову, пользовался расположением сына министра народного просвещения, известного археолога гр. А.С. Уварова. Он, кроме того, помогал им собирать нумизматические коллекции, приобретя репутацию ловкого дельца, успешно занимавшегося скупкой и продажей монет. Видимо, эта деятельность и привела к тому, что 2 апреля 1850 г. Кёне был перемещён во Второе отделение Эрмитажа (картинная галерея). Одновременно он предпринимал шаги, чтобы закрепиться на геральдическом поприще, поступив на службу в департамент Герольдии Правительствующего Сената.

Карьера Кёне в Русском Археологическом обществе оборвалась с приходом нового августейшего руководителя Великого князя Константина Николаевича. Он не утвердил избрание Кёне секретарём третьего отдела общества (единственный случай за всю историю общества), в результате чего в начале 1853 г. Кёне покинул его ряды. Константин Николаевич, видимо, вообще питал к Кёне устойчивую неприязнь. В частности, он неодобрительно отнёсся к проекту государственного герба 1856–1857 гг. Н.И. Веселовский так оценил роль Кёне в истории Русского Археологического общества: 
«Во всяком случае, следует заметить, что наше Археологическое общество очень многим обязано Кёне. Он с первых же дней существования общества сделался одним из самых усердных его сотрудников. Не много прошло заседаний, в которых мы не видели бы участия Кёне, то сообщавшего свои исследования по разным вопросам археологии, то изъяснявшего классические древности и монеты, поступавшие в Императорский Эрмитаж или находящиеся в частных собраниях, то дававшего разные более или менее интересные заметки. На нём лежала первое время иностранная переписка, и он же состоял редактором Mémoires’ов во всё время их выхода. И надо сказать, что удаление Кёне оставило в обществе существенный пробел, который долго никем не был восполнен» [8].
________________________
[8] Веселовский Н.И. Указ. соч. С. 67.

Вторая половина 1850-х годов — это триумф Кёне в Герольдии, когда он в 1856 г. создаёт Большой государственный герб империи, а в июне 1857 г. становится управляющим Гербовым отделением при департаменте (с оставлением в должности по Эрмитажу). Возглавив всю практическую работу в области российской геральдики, Кёне в течение последующих лет начал масштабную геральдическую реформу, стремясь унифицировать и придать системность корпусу российских родовых и территориальных гербов путём приведения их в соответствие с правилами европейской геральдики (например, поворот фигур в правую геральдическую сторону; замена некоторых, казавшихся Кёне не подходящими для геральдики, фигур на иные и т. д.) и введения новых принципов и элементов (помещение губернского герба в вольную часть городского, система эмблем внешней части территориальных и городских гербов, отражающих их статус и т. д.) [9]. Кёне принадлежит также и авторство чёрно-жёлто(золотого)-белого государственного российского флага, решённого в цветах главной фигуры и поля щита российского государственного герба (чёрный орёл в золотом поле) [10].
________________________
[9] Подробнее см.: Лукомский В.К., Типольт Н.А. Русская геральдика. М., 1996. С. 23–24; Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика XVIII — XIX вв. С. 123–124, 135–140; см. также: Лавренов В.И. «Дело» о тверских гербах и Б.В. Кёне // Биография как вид исторического исследования. Тверь, 1993. С. 122–137. 
[10]. Артамонов В.А. Флаг. С. 443–445; Дегтярёв А.Я. Указ. соч. С. 86–87. Александр II утвердил гербовые цвета 11 июня 1858 г. Цвет третьей полосы соответствовал «белому или серебряному всаднику (Св. Георгию) в Московском гербе».

Но, несмотря на успешность практической геральдической деятельности, научная репутация Кёне в те же годы оказалась безнадёжно испорченной. Летом 1858 г. в королевском минц-кабинете в Стокгольме Кёне обнаружил древнерусскую монету. Интерпретировав её как монету князя Олега, он поспешил оповестить о сенсационной находке научный мир и натолкнулся на твёрдые и аргументированные возражения А.А. Куника. Куник однозначно и абсолютно верно определил монету как сребреник Ярослава Мудрого с изображением Георгия Победоносца, Кёне не воспринял критику и стоял на своём — в печати развернулась острая дискуссия. К ней подключился В.В. Стасов, раздувший её до масштабов настоящего научного скандала. Кёне обвиняли в недопустимо оскорбительном тоне. Примером этого считали слова «первооткрывателя», что ему безразлично мнение чиновников минц-кабинета Эрмитажа (где служил Куник), поскольку, дескать, «никто из них до сих пор не издал в свет никакого сочинения по Нумизматике» (имелся в виду прежде всего Куник)[11]. Со временем страсти улеглись, но научное реноме Кёне было испорчено [12].

________________________
[11] Подробнее см.: Куник А.А. О русско-византийских монетах Ярослава I с изображением Святого Георгия Победоносца. СПб., 1860.
[12] «Опыты его (Кёне) в русской нумизматике были не только неудачны, но даже скандальны — как по легкомыслию, так и по недопустимому в научной дискуссии высокомерному тону. Именно они привели Кёне как учёного к банкротству, выявив с полной отчётливостью спекулятивный характер его публикаций» (Спасский И.Г. Указ. соч. С. 153). 

Между тем продолжалась и эрмитажная деятельность Кёне. В январе 1864 г. он был назначен советником по учёной части Эрмитажа. В 1866 г. издал с небольшими комментариями репродукции хранящихся в Эрмитаже картин Леонардо да Винчи и Рафаэля, в следующем году «Галерею портретов Дома Романовых» — знаменитую Романовскую галерею Зимнего дворца. В конце 1870-х годов Кёне совершил действительно значимое научное открытие. Благодаря сфрагистическому анализу и исследованию документальных материалов ему удалось выяснить историю покупки Екатериной II коллекции картин берлинского коммерсанта И.Э. Гоцковского в 1764 г. [13]
________________________
[13] Левинсон-Лессинг В.Ф. История картинной галереи Эрмитажа (1764–1917). Л., 1986. С. 255, 295.

Приобретение коллекции считается началом истории Эрмитажного музея, и этой датой, вошедшей сегодня во все путеводители и издания по Эрмитажу, мы обязаны именно Кёне. Одна из последних крупных работ Кёне (1882) рассматривала историю дипломатических отношений российского и прусского дворов с середины XVII по середину XVIII в. включительно.

15 октября 1862 г. Кёне было дозволено принять баронский титул, пожалованный 12/24 мая того же года правительницей (за малолетством принца Генриха XXII) княжества Рёйсс-Грейцского Каролиной-Амалией [14]. В литературе можно встретить утверждение, что этим титулом Кёне обязан созданному им государственному гербу Российской империи [15], но эти данные нуждаются в подтверждении. Скорее всего, предприимчивый нумизмат просто купил права на этот титул и таким образом стал, наверное, единственным в России бароном «Рёйсс-Грейцским».
________________________
[14] Кн. Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. Т. 1. СПб., 1895. С. 264; гр. Бобринский А.А. Дворянские роды, внесённые в Общий Гербовник Всероссийской Империи. Ч. 2. СПб., 1890. С. 706–707; Любимов С.В. Указ. соч. С. 239. Герб баронов Кёне был внесён в «Общий гербовник дворянских родов Всероссийской Империи» сенатским определением от 24 июня 1874 г. (Ч. XII, N 40). 
[15] Плотников С.Л. Указ. соч. С. 314. 

Звезда Кёне закатилась в начале царствования Александра III. В июне 1883 г. барона отчислили из состава коронационной комиссии. В апреле 1885 г. он, получив отпуск, уехал за границу «на лечение», где и умер. Потомки Кёне находились на военной службе. Сын — Борис Борисович (1846–?), гвардейский офицер, полковник (1889), участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. [16] Внук — тоже Борис Борисович (1872–после 1931), выпускник Николаевского кавалерийского училища, дослужился до генерал-майора, воевал у белых, в эмиграции жил в Югославии и Болгарии [17]. Пока не удалось выяснить, здравствуют ли его потомки в настоящее время.
________________________
[16] РГВИА. Ф. 400. Оп. 9. Д. 28749. Л. 3-3об., 6-6об., 12. 
[17] Волков С.В. Офицеры российской гвардии: Опыт мартиролога. М., 2002. С. 226.

* * *

Первая публикация:
Е.В. Пчелов. Российский государственный герб: композиция, стилистика и семантика в историческом аспекте. (Библиотека Русской Антропологической Школы, выпуск 1). М., РГГУ, 2005. С. 80–86.

Опубликовано на сайте «Геральдика сегодня» 9.10.2005