В.Г. Данченко

Участие государственных структур в создании отечественной военной символики имеет свою традицию. В Московском государстве этим занимались различные учреждения, в первую очередь, Рейтарский, Стрелецкий, Иноземный, Казенный приказы, Оружейная палата и некоторые другие. Правда, во многих случаях, будь то «построение» знамен или изготовление кафтанов для стрельцов или солдат полков иноземного строя, в XVII в. созидательная роль этих ведомств была достаточно ограниченной. Они выступали в основном в качестве исполнителей, тогда как собственно геральдическое оформление предметов военного обихода определялось нередко частными или официальными лицами — от иностранного офицера или живописца до боярина и выше.

Желание Петра I изменить знаковую систему страны и его практические шаги в этом направлении, в первую очередь, в армии и на флоте, не сопровождались созданием единого ведомства, центра, который бы непосредственно занимался этими вопросами. Разработкой образцовых знамен, деталей униформы руководили Ингерманландская канцелярия, Мундирная канцелярия, Комиссариатское ведомство, Сенат, А.Д. Меншиков, наконец, сам царь. Ввиду того, что эти ведомства, не говоря уже о лицах, «ведали» самые разнообразные сферы, созданием и регламентацией военной символики занимались от случая к случаю. Имели место и объективные причины, как-то: нехватка необходимых материалов, знающих специалистов, опытных художников, нередко и финансов. Тем не менее, в Петровскую эпоху происходившая европеизация жизни российского общества затронула и «геральдические художества».

В 1722 г. административная система России пополнилась еще одной структурой — Герольдмейстерской конторой, Герольдией, функциями которой являлись контроль за военной и гражданской службой дворян, учет приказных людей и, отчасти, подготовка к введению личных дворянских гербов. Со временем собственно герботворчество, включавшее разработку и создание не только личных, но и областных, городских гербов, занимает в ее деятельности все большее место. Этим сюжетам в основном и посвящена существующая литература по истории Герольдии. Между тем, в силу специфики своих занятий, с одной стороны, отчасти по причине отсутствия необходимых специалистов и данных, с другой, Герольдмейстерская контора принимала участие в создании символов, геральдическом оформлении предметов военного быта.

Контакты Герольдмейстерской конторы с военным ведомством начались еще в 1727 г., когда «создателю гербов», товарищу герольдмейстера графу де Санти, была поручена подготовка проектов новых знамен для полков и рот, на которых должны были быть представлены изображения территориальных эмблем. В результате выполненными оказались эскизы 43-х гербов в соответствии с реестром полков. Эти материалы были частично использованы при подготовке известного гербовника Миниха, деятельно занимавшегося вопросами военной символики. Многие знаменные эмблемы послужили основой для городских гербов уже в екатерининское время, что дает основание считать знаменную геральдику предшественницей геральдики территориальной.

Помимо хорошо известного и достаточно полно освещенного в литературе сюжета об участии Герольдии в подготовке гербовника Миниха, необходимо отметить и участие данного ведомства в разработке эмблемы и знамени Сухопутного кадетского корпуса. Еще в 1732 г. в Герольдию из Военной коллегии была отправлена промемория относительно создания эскиза корпусной эмблемы. Это предписание, принятое герольдмейстером П.А. Квашниным-Самариным, породило для Герольдии немало проблем, связанных с отсутствием там на тот момент сведущего человека, способного выполнить задание. Тем не менее, работа была проведена, о чем свидетельствует упоминание, сохранившееся в материалах канцелярии корпуса, о присланном из Герольдии эскизе.

Можно предположить, что определенное влияние этот рисунок мог оказать на окончательный вариант корпусной эмблемы и, соответственно, «построение» знамени, поскольку специалистов по «геральдическому художеству» ни в самом корпусе, ни в Военной коллегии не было. Аналогичная история произошла и с созданием эмблемы Артиллерийского инженерного корпуса, в делопроизводстве канцелярии которого имелся запрос на имя герольдмейстера Н.А. Головина. Чем закончилось данное предприятие и в чем заключалось конкретное участие Герольдии, определить сложно, поскольку ход дела не освещается в имеющихся документах, однако само по себе обращение в Герольдию достаточно симптоматично.

Нельзя утверждать, что данное ведомство регулярно привлекалось к геральдическому оформлению военных предметов, однако сохранившиеся документы за разные годы свидетельствуют о работе Герольдии над оформлением шапки для гренадерской роты того же Сухопутного корпуса, мундиров корпусных служащих, кирасирских лядунок, патронных сум, полковых значков и пр. Таким образом, Герольдия постоянно находилась в поле зрения военного руководства и при случае использовалась для выполнения конкретного задания, связанного с разработкой геральдических композиций.

Немногочисленные документы по данному сюжету отложились в фондах Российского государственного архива древних актов (ф.286, Герольдмейстерская контора, разряд XX. Дела Военной коллегии, IV Департамента Сената, ф.248); Российского государственного военно-исторического архива (ф.2, журнальная часть Канцелярии Военной коллегии, ф.314. I. Кадетский корпус, ф.12. Комиссариатская экспедиция Военной коллегии) и ряда других архивов.